Фихтеанский сверхчеловек это сверхмертвый, который был бы живее всех обычных живущих. Более того, отношение между живущими и мнимоумершими переворачивается: не-идеалисты и есть мертвые, плетущиеся в своих биологических оболочках по миру, в то время как пробужденные к реальному идеализму воплощают собой истинно живущих. Последние отчетливые слова, которые Фихте произнес перед своей смертью в конце января 1814 года, по свидетельству его сына были “Я чувствую, что выздоровел”. Не употребляя самого слова, Фихте в своих поздних сочинениях всё решительнее направляется в сторону ангелизации знания. Тезисом: “Мы не нуждаемся в носителе знания, но будем рассматривать знание, … как своего собственного носителя” он перерезает узы между эмпирическим человеком и знанием безусловного, которое должно в нем вырабатываться. Человек - это только путь к ангелу, которым он может быть, если сам себя им сделает.  Воля, просветленная знанием, принимает мир только как материал для улучшения без границ. 

Кто же принимает знание за ”акциденцию какого-либо человека, обладающего знанием”, тот никогда не сможет постичь ни одной философской мысли, потому что мыслить философски значит для Фихте ликвидировать все догматические предпосылки в сознании. И следовательно, необходимо включить в эту ликвидацию и “человека”, так настойчиво предпосылаемого плохими философами и вовсе не-философами. Мы ничего не знаем о так называемом человеке, до тех пор пока мы ничего не знаем о знании. А от того, что люди быстро признают друг в друге себе подобных, ничего не меняется, потому что таким образом им удается заключать только союзы взаимного невежества, которые превозносят себя как “диалог”. Побег в интерсубъективность не ведет никуда кроме обоюдной неловкости. 

Фихте заранее в двух строках устроил разнос большей части философии 20-го века. Он измерил вес консенсуализма и нашел его философски слишком легким. С его точки зрения, необходимо в каждом отдельном случае пробиваться до уровня безусловной, как бы ангельской свободы и только затем может рассматриваться возможность партнерства запараллеленных воодушевлений. “Интерсубъективность” это химера для недообразованных, а вот взаимо-освещающие отношения вполне могли бы стать темой разговора. Не человек обладает знанием, а знание - дай-то Бог -  обладает человеком. Я думаю, нет смысла объяснять, почему этот проект когнитивной мнимой смерти человека буржуазной эпохи не нашел существенного продолжения ни в 19-м, ни в 20-м веке.