Для дальнейшего хода наших рассуждений будет весьма полезным осветить соотношение между установками Ницше при анализе воли и мыслями Вюрца об инвалидной педагогике. Оба автора для иллюстрации своих аксиом могли бы ссылаться друг на друга – что в случае младшего по отношению к старшему и имело место на самом деле. С точки зрения берлинского дефектолога, Ницше являет собой иллюстрацию его концепции «преодоленного препятствия». Философа, без вдохновляющего влияния которого вряд ли было бы возможно собственное творчество Вюрца, он хладнокровно классифицирует как «психопатически отягощенного калеку вследствие низкорослости». Тем не менее, признает он, благодаря законам компенсации в сочетании с выдающимся талантом и упорной работой над собой Ницше удалось частично преодолеть свою инвалидность, поэтому его творчество должно занять достойное место как опыт перехода во внепатологическую сферу ценностей.
Если же перевернуть перспективу, картина оказывается более сложной. Ницше распознал бы в берлинском дефектологе феномен ученика, оправдавшего недоверие, о котором здесь нужно сказать только то, что в таких учениках регулярно с компрометирующей увеличенностью проявляются скорее слабости их мастера, а не достоинства. При повторном взгляде следует зафиксировать, каким образом изобличаемый Ницше синдром священника находит конкретное выражение в Вюрце. Этот синдром характеризуется склонностью более сильных пациентов к лидерству над фракцией из слабых индивидуумов. Находились ли признаки инвалидности лично у самого Вюрца, обнаружить в известной мне литературе не удается, поэтому я на настоящий момент не могу уточнить, подтверждаются ли диагнозы Ницше о динамике священническо-аскетического идеала в его подражателе лично. Стиль публикаций Вюрца, завершающихся гимнами «победоносным борцам за жизнь», позволяет предположить у него синдром вожака. В пользу этого говорит и то, как он распаляется от собственной миссии. Близость к священническому типу проявляется в имперского типа пристрастии Вюрца распространять сферу своей компетентности на все более масштабные области человеческого мира. В этом проявляется и обычная динамика альфа-типа: с точки зрения Ницше, однозначное проявление воли к власти.
Тем не менее, из всего, что можно узнать на сегодняшний день, для Вюрца в центре всей его деятельности была работа в берлинском доме Оскар-Хелене-Хайм. У сторонних наблюдателей нет причин сомневаться в серьезности предпринимавшихся им в течение всей жизни усилий для обеспечения благополучия своих подопечных – даже если его авторитарный подход сегодня трудно одобрить и на основании написанного симпатии вызывает скорее модель самоопределения альтернативного инвалидного педагога Отто Перла. Среди прочего, берлинское учреждение было для его инспектора по педагогике и кафедрой, с которой он перед вынужденно внимающей ему аудиторией провозглашал свои предложения по решению всечеловеческой загадки. Они состояли в основном из модальных преобразований: Ты можешь то, чего хочешь; желай того, что ты должен – сумей захотеть и ты способен на это при условии, что тебя поддерживает кто-то, кто хочет, чтобы ты хотел. Последний оборот следует запомнить – он не только описывает образ тренера силы воли для инвалидов, но и дает определение функции тренера вообще. Мой тренер – это тот, кто хочет, чтобы я хотел – он представляет собой тот голос, который имеет право сказать мне: «Ты должен изменить свою жизнь!»
Феномен помощи инвалидам в ключе философии воли, побуждающей калеку к работе над собой, однозначно попадает в зону действия представленного выше главного события – деспиритуализации аскез, характерной для XIX и XX веков. С «религиозной» стороны это проявляется в долгосрочной тенденции к дегероизации роли священника, которой некоторое время, начиная с 20-х годов прошлого века, противостоит возвеличивание священного, присущее Католическому обновлению renouveau catholique и благочестивому крылу феноменологии – с позднейшими эффектами, которые наблюдаются у таких авторов, как эколог Карл Амери и паракатолический эстет Мартин Мозебах.