Emendatio mundi

Возможно, только так и могло произойти совершенно неожиданное. Благодаря вмешательству педагогов, из обращения государства к производству человека родилась самая мощная идея последних пятисот лет – идея совершенствования мира, выдвинувшаяся на передний план, когда барочная школа взяла на себя выполнение заказа по предотвращению гуманитарной катастрофы, которую спровоцировало государство раннего модерна своей политикой безудержного производства людей. В этой ситуации совершенствование мира означает массовое совершенствование людей. Поскольку оно уже не представляется возможным посредством самосовершенствования аскетичного меньшинства, ему требуется совершенствование многих с помощью образовательных институтов. Именно поэтому педагоги раннего Нового времени применяют метаноэтический императив впервые непосредственно к детям. Только теперь становится ясно, что означает тезис, согласно которому все образование является новообращением. Позднейшие тоталитарные системы станут наследниками инвазивных школы и присвоят себе прерогативу тотального захвата молодежи.

С сильным (поскольку демографически компетентным) и растерянным (поскольку педагогически некомпетентным) производящим людей государством за спиной, педагоги накануне эпохи Просвещения осознали, что они могут успешно выполнять свои обязанности только при одном условии: в ученике им необходимо ухватить всего человека. В ребенке они уже предвидят гражданина.  Как следствие, они решают предупредить метанойю, этическую революцию в середине жизненного пути, поместив изменение жизни в самое ее начало. Вследствие такой диспозиции школа раннего Нового времени превращается в ячейку амбиций по предстоящему изменению мира, более того, в инкубатор всех последующих "революций". Она не только хочет в плохом мире подготовить хороший, она хочет вообще весь мир перетянуть на лучшую сторону, производя таких выпускников, которые слишком хороши для мира, какой он есть. Школа должна стать тем местом, которое не даст человеку приспособиться к дурной реальности. Второе перепроизводство должно исправить ущерб, нанесенный первым.

Внедрить изменение жизни в начало жизни: первым делом для этого требуется ни больше ни меньше как перенос монастырской дисциплины на школу – за меньшую цену проект “современность” не реализовать. С самого начала он был направлен исключительно на исправление ошибок в мировом тексте, emendatio mundi. Оно заключается в том, чтобы заменить испорченную к настоящему моменту редакцию утраченной оригинальной версией, которую могут сделать снова доступной для чтения только теологи, философы, а теперь и педагоги. Эта идея, которая могла прийти в голову только наборщикам и печатникам, корректорам и издателям эпохи Гутенберга и их сообщникам – школьным учителям и педагогам для взрослых, которые уже вскоре будут называть себя просветителями, ни к одному предмету не могла быть применена так основательно, как к душам детей в начинавшуюся эпоху книгопечатания. Школа с самого начала оказывается дистилляционной колбой морали современного "общества", поскольку именно в ней метаноэтический призыв к уходу от мира переходит в руки светского учреждения и направляется на мирские цели. При этом было важно всегда сохранять видимость подчинения государственному заказу – ни одна государственная школа за время между Эразмом и Хартмутом фон Хентигом никогда открыто не заявляла, что ее целью является воспитание социально непригодных характеров или тем более современных отшельников. Однако будет позволено предположить, что все выдающиеся педагоги имели свои представления об истинных целях их профессии, которые далеко не полностью совпадали с ожиданиями государства.

Таким образом, высшим искусством в отношении человека в эпоху христианского гуманизма и его школьных проекций оказывается овладением процедурами, позволяющими включить в воспитание высокие императивы становления человека и запечатлеть в душах самых маленьких неизгладимые водяные знаки идеала. Предпосылки этого поворота кроются в диссонансном союзе государства и школы: меркантилистское государство раннего Нового времени воспринимает все еще массовые потоки бегущих от мира монахов как нежелательную для него тенденцию, как подрывное уклонение потенциальной рабочей силы от распространяющегося всеобщего императива пользы. Оно считает, что поступает благоразумно в собственных интересах, когда разрешает педагогам в раннем возрасте брать молодых людей за руку, чтобы с первых же шагов втянуть их в программу обучения всеобщей пользе. С течением веков станет ясно, что тут оно дало промашку. Те, кто делает ставку на педагогов с целью получить граждан, должны быть готовы к неожиданным побочным эффектам.