Начало биополитики. Уже классическое государство заставляет жить S. 534
На первый взгляд может показаться, что нет более убедительного подтверждения первой версии формулы биовласти Фуко: "давать жить и заставлять умереть", чем представления того самого "Театра ужаса" в ритуалах наказания раннего Нового времени. На самом деле, государство раннего Нового времени вовсе не довольствовалось тем, что "давало жить" своим подданным. Напротив, даже самый беглый взгляд на диспозиции демографической политики XVI-XVII вв. показывает, что государство в зарождающейся абсолютистской фазе было настроено на то, чтобы "заставить жить" своих подданных, причем в такой степени, в сравнении с которой так называемая биополитика XIX-XX вв., которая якобы “заставляет жить и дает умереть”, предстает беспомощной постлюдией. Беспомощной особенно в отношении главной демографической тенденции европейского ХХ века: резкого снижения репродуктивного показателя, которое объясняется возвращением искусства контрацепции во взаимодействии с новым усилением индивидуальных репродукционных калькуляций.
И действительно, государство как доклассической, так и классической эпохи, именно оно прежде всего, является заставляющим жить государством по той простой и фатальной причине, что, будучи меркантильным государством, налоговым государством, инфраструктурным государством и государством регулярных армий, оно стремится к такой форме суверенитета, предварительным условием которого уже является открытие демографического закона масс: в соответствии с ним, власть в ее более современной форме склонения означает прежде всего господство над максимально возможным числом подданных – при этом подданный в контексте растущей экономики собственности уже методично мыслится как не-рабская рабочая сила, как центр стимуляции ценообразования и как база облагаемой налогом личной выгоды. С ней современное государство состоит в роковом союзе – макроэгоизм не процветает без процветающих микроэгоизмов. В этих условиях соответствующая духу времени власть осуществляется таким образом, что государство при поддержке своего провиденциального пособника – церкви как хранительницы семейной морали ставит под свой контроль источник численности населения. Оно вмешивается в генеративное поведение своих подданных, чтобы с помощью надлежащих мер, в частности, терроризируя носителей знаний о контрацепции – акушерок, обеспечить максимально возможную численность потомства при максимально возможном количестве способных к репродукции.
Методом из методов в этой области является санкционированная государством и церковью максимизация "человекопроизводства" – сам Адам Смит в своем главном произведении 1776 года преспокойно говорит о том, что производство людей регулируется "спросом на людей". Он запускается планомерным разрушением неформального баланса между явным патриархатом и скрытым матриархатом, и таким образом, отменой исторического компромисса между фракциями полов, который под прикрытием церковной этики защиты жизни установился в Европе начиная с поздней античности и сохранял свою силу до позднего Средневековья. Отсюда и беспрецедентная атака с целью подчинить женщин репродуктивному императиву и систематическое уничтожение знаний о контроле рождаемости, вошедшее в учебники истории под вводящим в заблуждение названием "охота на ведьм". Как показал несколько десятилетий назад Гуннар Хайнсон в сотрудничестве с Отто Штайгером и Рольфом Книпером, женоненавистнические эксцессы XVI и XVII веков в Европе с их бесчисленными сожжениями женщин заживо следует понимать не как рецидив "средневекового варварства" в “обществе” раннего Нового времени и не как эпидемию сексуального невроза, который обыкновенно усматривают в этом психоаналитические комментарии. Они – опознавательный признак раннего Нового времени как такового постольку, поскольку оно в соответствии с новым демографическим императивом подчиняется своему главному двигателю – предписанию безлимитного предоставления ресурса подданных.