Эпоха ликвидации

С победы Гражданской войны над остатками старого "общества" Революция воистину начала свое восхождение. Она рвалась от одной ликвидации к другой, от одной меры по укреплению позиций к другой – эпоха ликвидации неизбежно являлась апогеем всевозможных мер. В том, что касалось ликвидаций, энтузиазм интеллигенции, естественно, простирался даже дальше энтузиазма новых кремлевских правителей, хотя и они делали все необходимое, чтобы проявить себя настоящими аболиционистами. Захватив власть, они в кратчайшие сроки объявили об отмене частной собственности – согласно их пониманию коммунизма, такое изменение правопорядка закладывало основу для всех дальнейших постановлений. Затем последовала ликвидация гражданских свобод, а сразу за ней – и буржуазного человека. Функционеры понимали, почему государственный переворот можно стабилизировать только с помощью культурной революции, то есть ликвидации буржуазного индивидуума и его культурных составляющих. Для них этот буржуа был не только классовым врагом, который монополизировал средства совершенствования мира и перелицовывал юридически общее в фактически частное. Он был воплощенным человеком постепенности, объединявшим в себе все ошибки традиционного реализма и все пороки эгоцентристского рационализма.

Первую ступень на пути к Новому человеку олицетворял собой антиобыватель, сформировавшийся в ходе политической революции и оставивший позади якобы естественный эгоцентризм старого человека. А вместе с ним "заготовка" будущего человека избавлялась и от этики исторически развитых цивилизаций, которая формировалась вокруг запрета на человеческие жертвоприношения, то есть вообще вокруг запрета на убийство невинной жизни. Ликвидация тормозов совести перед убийством стала решающим этапом на пути к созданию пост-обывателя. Получилось же из этого не что иное, как фигура бессовестного святого – самый оригинальный вклад большевистской революции во всемирную историю морали.