Против господства и вражды
На четвертом фронте аскетический бунт снимает отчуждение, предоставляя доказательство, что человека никогда нельзя заставить иметь господина и иметь врага. И здесь техника освобождения заключается в добровольном преувеличении беды. Аскет порабощает сам себя настолько радикально, что никакое эмпирическое порабощение не может больше на него повлиять. Он выбирает себе хозяина на высших высотах, чтобы освободиться от всех второсортных хозяев. Так Авраам избавляется от видимых богов, исповедуя своего невидимого Бога; так мудрец-киник, мудрец-стоик подчиняется закону космоса, который освобождает его от произвольных человеческих уставов; так ироничный Христос советует отдавать кесарю то, что кесарево, потому что лояльность верующих принадлежит Богу, а значит, отношение к кесарю может быть только чем-то внешним. Так же апостол Павел ясно дает понять римлянам, что раньше они были рабами греха, а теперь, будучи рабами праведности, они свободны. В приветствии Послания к Титу он представляется избранным рабом Божьим – и поэтому, соответственно, свободным человеком. Язык древнейшего супрематизма, согласно которому свобода существует только в рамках закона, можно все еще услышать и в современных речах о верховенстве права. Давление со стороны наивысшего низводит все остальные принуждения до факторов второго порядка. Верховенство всеобщего – это средство аскетизма против верховенства конкретного. Следовательно, любой серьезный универсализм предполагает аскетический подход к сфере норм. Тот, кто хочет получить универсализм без труда самоотречения, как если бы он был прямой дорогой к равенству, ничего не понял о цене высших обобщений.
Одновременно аскет освобождает себя от необходимости иметь врага, находя универсального врага внутри себя, проекции которого во внешнем мире могут быть лишь второсортными. Тому, кто знает о дьяволе в себе самом, злобный напарник вовне уже не нужен. Отсюда и совет подставить другую щеку. Отсюда и буддийское наставление о том, что мучимый не должен терять сострадания к своему мучителю. Нравственный аскетизм вырывает из рук врага власть, с какой он заставил бы нас нанести ответный удар. Тот, кто преодолевает уровень реакции на враждебность, разрывает порочный круг насилия и ответного насилия, часто, конечно, ценой того, что остается жертвой.
Моральные гиперболы такого рода находят лишь небольшую аудиторию в Новое время, в то время как то или иное большинство снова требует лицензий на ответный удар. Причину этого следует искать прежде всего в изменении основного настроения: анти-тимотическая психополитика христианства, которая на протяжении почти двух тысяч лет призывала к внутренней инквизиции против всех проявлений гордости и самоутверждения, больше не находит опоры в современном "обществе достижений". Не следует забывать, что каждая высокоразвитая правовая система включает в себя уменьшенное воспроизведение аскетического воздержания от прямой реакции, поскольку предписывает пострадавшему готовность к тому, чтобы добиваться возмещения ущерба окольным путем – назначенным в судебном порядке решением третьей стороны.